Пишем прозу. Наши заметки, рассказы, размышления... ⇐ Литература

[Мария Н]

знаю Рождественские истории закончились но я тут вот написала кое чего, может кому понравится ))


Я ищу тебя, Отец. Только б знать где же Ты?…

За окнами серенький догорающий день, рано еще, а темнеет. И мороз. Крупные пушистые снежинки тихо падают на влажный асфальт, на замерзшие длинные-длинные дома-высотки. Загораются мягким желтоватым светом окна. Кажется, там так уютно и тепло, пахнет горячим ужином и обязательно за столом сидит семья. Как раньше, в детстве. В детстве… как давно это было. А будто вот, только. А как подумаешь.. нет.. все-таки давно. Мигают в окнах и витринах разноцветные фонарики и блестят гирлянды, стоят на клумбах и приступках магазинов наряженные елочки, но праздника как то нет. Пропало куда то то детское , ни с чем не сравнимое чувство — и трепета и радости и ожидания чего то.. чего? Чуда? Бывало, ночью не спишь, смотришь на звездное небо и кажется что ночь волшебная и небо волшебное и что вот прямо здесь , сейчас, совершается чудесное. Его не видишь, но чувствуешь чистым детским сердцем. Не понимаешь, просто — знаешь, особенная ночь сейчас, и не спиться, хочется прикоснуться , узнать, как будто — рукой достать до какого то неведомого, едва уловимого чуда. И все же засыпаешь. А утром… утром под елочкой подарки, и этот невероятный запах свежей хвои и апельсинов и вкусного праздничного обеда, непременного, особенного Рождественского карпа, большого, во весь противень. И радость — когда приходят гости, вся семья наша за одним большим столом. И немного грустное — когда вечером все расходятся и сдвигаем столы, снимаем кружевную скатерть, убираем в шкаф нарядный сервиз — до следующего праздника. Где теперь все это ? Потерялось? Ушло? Вернуть бы… да не получится. Нет ни дома, ни семьи. Дом сьело беспощадное время, людей забрала костлявая старуха-смерть. И нет ничего. Холодно. Снег. Метет метель, забивается за воротник. Где же тот неведомый, незримый дух Рождества? Кто он? Бог? Родившейся две тысячи лет назад младенец Иисус? Детская слепая вера в чудеса? Или просто выдумка находчивых маркетологов, позволяющая продавать в разы больше тематической продукции? Я хочу знать!! Ты слышишь? Где Ты? Отзовись! Я уставший, замерзший, жаждущий человек! Я блудная овца. Где мое стадо и мой добрый Пастырь? Есть ли, или это мираж? Давно, когда то приснившийся сон? Кричу в сыплющее снежинками небо, высокое, без звезд. Ответит? Никого. Пустая улица. Все давно по домам. Светятся уютно окна, мигают гирлянды. Мне некуда спешить. Там, дома, пусто. Никого. Есть , правда, кошка, но она не в счет. Холодно. Скрипит под ногами снег. Бреду по вытоптанной дорожке, не поднимая головы. Так, куда-нибудь. Искорки пепла срываются с сигареты. Ну где же Ты? Ты, говорят Отец для всех… и для меня? Так где Ты? Ты нужен мне — одинокой и замерзшей, покинутой всеми кто был дорог. Никого не осталось. Даже и дома. Ты все забрал? Бреду. Вот бы домой сейчас, туда, далеко, в детство. Там все, за столом. И звездная ночь, волшебная. Почему так? Ты знаешь? Ну не молчи, если Ты есть!!! а если нету? Нет, не правда. Я знаю — Ты есть!! не молчи! Не бросай! Ведь и я — твоя?? или нет? Или ты принимаешь только особенных? Как? Расскажи? Ну где ты? С неба метет. Холодно. Снег скрипит под ногами, протоптанная дорожка. Я бреду и надеюсь вдруг найти Тебя. Случайно. Как в сказке. Не выйдет? А вдруг… Что это, -старый храм? Поет хор. Такое милое, как будто знакомое — как колядки. Зайти? А пустят? Я там чужая. Зайду. Можно послушать хоть у порога. В храме светло. Яркий свет отражается от стен и икон и золоченной витой лепнины. Много людей, странно. Разве не полночь? А мне то казалось кроме меня все давно спят. Так хорошо поют. Здесь очень тепло и уютно… как дома, в детстве — когда собирались всей нашей семьей за одним столом. Все улыбаются мне, будто знают меня. Я думала погонят. Но нет. Они улыбаются мне ,и мы - как семья. Везде свечи горят и от них пахнет чем то забытым давно — пряной травой в бабушкином саду? Пчелками, медом, раздольем. Закрываю глаза и лечу туда, в далекое, беззаботное лето. Колокольный звон — захватывает дух. Как будто насквозь. И не холодно вовсе. Все идут вокруг храма, поют. И я пою. Совсем простая песенка-молитва. Заходим снова в храм. Мне так тут хорошо. И сердце играет радостью, бьется в груди какой то неведанный раньше восторг. Слезы текут по щекам. Я наконец то нашла! - вот и Ты! Вот и дом. Мой Отец! Я нашла. Ты меня встретил! Я вижу твой Лик. Смотрю в Твои глаза, а в них будто вся мудрость мира, и доброта. Ты нашел меня. Здравствуй, Отче, вот, я , пришла. Я так долго искала Тебя. Я знала — Ты есть! Где то там, высоко, за снежинками в небе. Спасибо, за встречу, за то что нашел, что привел в свой дом. Выходит, и я — Твоя? Утерянная радость наполняет меня. Смотрю на небо, в нем еле виднеются сквозь мутные облака, звезды. Я знаю — эта ночь особенная. Волшебная ? Нет. Святая. Не вижу, но чувствую ожившим сердцем — совершается чудо, здесь и сейчас. И я к нему сопричастна. Я пою хваление рожденному Христу, пою не одна — вокруг меня полный храм моих братьев и сестер, и мы все — одна большая семья. На улице тихо. Снег попискивает под ногами. Не горят уже окна — все спят. Я бреду вглядываясь в мутноватое темное небо. Так хорошо мне, радостно. Я нашла Тебя! Сжимаю в кармане новенькую лампадку — зеленую с золотым крестиком и складень -образок. Дома тепло. Прыгают тени от дрожащего огонька лампадки на подоконнике. Как когда то — зажигала мама свечу на окне — приглашала в дом Рождество. Уютно и спокойно мне от этого дрожащего света. Я не одна. Я нашлась. Я с Отцом.

[Рапсодия]

Мария Н, а почему вы в конкурсе не участвовали? Мне кажется, стоило бы...

[Гаечка]

знаю Рождественские истории закончились но я тут вот написала кое чего, может кому понравится ))

Мария, мне очень даже понравилась твоя Рождественская история.
Ты самоучка или имеешь какое то отношение к писательству?

[Мария Н]

я на конкурс аж три истории отправила )) я самоучка но очень хочу писать - пытаюсь писать книгу, много пишу вот таких эссе ))

Отправлено спустя 4 минуты 15 секунд:
вот еще.. не рождественская но честно скажу написала после прочтения вашей темы про аборты.
Холодно было . Серая промозглая погода. Подмерзшие улицы. Кажется 25 декабря. Не помню точно. Утро. По телу пробегает противная дрожь. Я — одиннадцатиклассница. Заталкиваю в сумку мамин халат, футболку, сверху прикрываю тетрадками, быстро чмокаю маму в щеку, говорю мимоходом, что сегодня семь уроков. Сбегаю вниз по лестнице. Иду в сторону школы, но только пока дорогу из окна видно, потом сворачиваю, сажусь в трамвай. Вокруг равнодушные лица взрослых теть и дядь, которые спешат на работу. Я, пожалуй, тоже выгляжу взрослой - у меня дорогая дубленка, сапоги на высоком каблуке, изящная, совсем не школьная сумка — давно не ношу рюкзак, это для малышни. На лице у меня много косметики, не потому что надо что то скрыть, просто почему то кажется что так я выгляжу солиднее. И правда — за ребенка меня никто не принимает. Моя остановка, идти по улице тяжело — ветер обжигает лицо, стегает мелким дождем со снегом. Высокое здание, третий этаж, поднимаюсь по лестнице, пахнет здесь остро больницей, какой то химией. Жду под кабинетом. Это женская консультация. Сидят на обклеенных дерматином скамейках беременные, с большими животами, сидят и женщины среднего возраста. На стене плакаты про аборт, про планирование семьи, про рак шейки матки, еще какие то… время тянется бесконечно. Сотрудницы ходят туда-сюда, кидают равнодушные взгляды на сидящих, видно что они очень заняты. Мне страшно. Я не похожа на школьницу, но все равно, кажется что кто то может догадаться, почему я здесь. И поднимется скандал, расскажут родителям… впрочем никому нет ни малейшего дела до того кто я и почему здесь. Я смотрю на одну женщину, тоже сидящую в очереди. Она очень красивая, молодая, но старше меня. На ней, короткая норковая шуба, массивные золотые серьги и новенький мобильный телефон на цветастом шнурочке. Она читает женский журнал и время от времени нетерпеливо поглядывает на часы. Наконец выходит мед сестра, говорит что бы я и эта женщина шли за ней. Мы поднимаемся на лифте куда то выше, заходим в длинный коридор отделения, проходим в самый конец. Нас встречают взглядами беременные в пижамах и халатах, медсестры. Наша палата — в ней четыре кровати. Велят переодеваться и ждать. От волнения у меня в груди немеет. Расстегиваю дрожащими руками сумку и растеряно смотрю на молодую женщину. Она не боится? Кажется нет, переодевается в легкий шелковый халатик и видя мою растерянность спрашивает : - ты первый раз здесь? - да - едва киваю головой . - ой не переживай, через два часа дома будешь, я уже это проходила. -подбадривает меня и снова устраивается читать журнал. Мне хочется выйти из палаты, но почему то страшно. Выглядываю — там , в коридоре, с каким то укором смотрит на меня беременная, суетятся сестры, санитарки. Все-таки выхожу. Напротив широкая дверь с надписью «малая операционная». Мне делается нехорошо и кажется что ватные ноги вот- вот не удержат. Жмусь к стенке и пытаюсь успокоится, все равно другого выхода нет. Двери малой операционной открываются и оттуда с грохотом выкатывают каталку — на ней девушка с распахнутыми, словно стеклянными глазами. Ее увозят в нашу палату. Следом выходит грузная женщина в белом халате и несет в руках большую мису с колышущейся мутно-красной жидкостью с какими то кусками и обрывками. Чувствую как к горлу подкатывает и холодеет где то внутри, плиточный пол плывет и переворачивается, жаром стягивает голову и пульсирует в висках. В глаза бьет резкий свет — я в палате. Рядом молодая женщина с журналом. Говорит мне — «ты там сознание потеряла. Полежи. К тебе доктор сначала подойдет». Лежу и смотрю на длинную лампу под потолком, свет ее слегка подрагивает. В голове все еще мутится, бахают где то двери, гремят колеса каталок, почему то очень холодно. Думала ли я, что все вот так закончится? А начиналось как в сказке. Мы познакомились на дне рождения моей одноклассницы - Ольки. Высокий, статный блондин с невероятными голубыми глазами, он был старше нас, Олькин партнер в танцевальной школе. Весь вечер приглашал меня танцевать, проводил до дома и даже поцеловал на прощанье руку! Такой взрослый, неожиданный жест! А на следующий день позвонил и пригласил прогуляться. Мне тогда казалось, что я встретила своего волшебного принца, такого галантного, внимательного, обходительного. Он часто поджидал меня после школы, мы гуляли по парку, катались на речном трамвайчике, и время в такие минуты останавливало свой ход. Казалось эта любовь — настоящая, вечная, про такую в книжках пишут. Я тогда в это верила. И ему — верила. Мечтала, представляла себе, как мы поженимся, и у нас будут дети, квартира своя, сейчас понимаю - как глупо. Когда я узнала, что беременна, мой принц вдруг превратился из галантного кавалера в простого маленького мальчишку. Со мной говорила его мама, он сам видимо, побоялся, — она вынесла мне конверт с деньгами и записку с адресом, сказала что обо всем договорилась, мне нужно лишь передать это врачу и держать рот на замке, им огласка ни к чему да и меня , поди, родители по головке не погладят. Дверь захлопнулась и я осталась стоять на лестничной клетке. Проза жизни все еще не укладывалась в голове, но в одном мама развенчанного принца была права точно — дома меня по головке не погладят. Мать растила меня одна, с бабушкой. Отца я своего никогда не видела, и дома не принято было о нем говорить. Я знала, маме очень трудно, поэтому меня воспитывали в строгости — после школы домой, уроки, кружки, репетиторы. Она хотела, что б я добилась в жизни большего, «что то из себя представляла». Если бы они с бабушкой узнали что я беременна — даже не представляю.. да меня бы просто убили, или отдали в интернат — интернатом меня между прочим пугали дома очень часто. Было дело принесу двойку или тройку мать сейчас же кричит бабке из кухни - «собирай ее вещи, отдадим ее в интернат, дрянь такую, что бы знала как нужно ценить возможности!!» В общем, другого выхода просто не было и я пошла по адресу указанному в записке. Врач взяла конверт и сказа когда приходить в следующий раз, взять с собой халат и тапочки и еще не завтракать. Все просто. Но все равно очень страшно. Какое то тяжелое ощущение давит внутри. Хочется убежать отсюда. Убежать … а , некуда бежать. Дома будет только хуже. Молодую женщину позвали и через пол часа привезли на гремящей каталке. Кончено. Я почему то ей очень завидовала. Сейчас она поедет домой и не нужно ей никого боятся, будет сидеть на собственной кухне, пить чай и читать свой журнал, никто не сдаст ее в интернат и не заругает за оплошность. Тоска подкатывала к горлу тугим комком. Сейчас меня будут звать? Ко мне подошла врач, спросила хорошо ли я себя чувствую и сказала подождать еще немного — привезли срочную пациентку. Срочной пациенткой оказалась молодая девушка, кажется, моего возраста. Она бойко переоделась в длинный халат с розами, стянула резинкой волосы и пошла в «малую операционную» так, будто для нее это вовсе не страшно и даже привычно. Привезла ее оттуда все та же каталка. А я когда? Но все куда то ушли. Санитарка сказала — чай попить, а то работы с утра много, с ног сбиваются. В коридоре теперь пусто, дверь в малую операционную открыта. На полу мелкая рыжая плитка, потертая от времени и колес шумной каталки, посредине высокое кресло , круглая лампа на штативе. Низкий железный столик с накрытыми инструментами, а внизу та самая миса в которой мутная красная жидкость - кровь? - с какими то кусками. Во мне смутно забилось осознание что эта жидкость — все, что осталось от того, что стало бы человеком, что это и есть растерзанные дети тех молодых женщин из моей палаты, что я — следующая, и мой ребенок, он тоже следующий, сюда, в эти обрывки и куски, в эту миску с отходами… впервые я почувствовала всем естеством что во мне живой ребенок, настоящий, маленький человек, и сердечко его крошечное уже бьется, и может быть, ему тоже сейчас страшно? Захотелось бежать, бежать отсюда, от всех, далеко. Спасти его. Но как? Нет... Не могу. Там дома — мать . Убьет. И мать мне в этот момент показалась страшнее палачей в белых халатах. Ведь не свою голову я положу на эшафот. Так вышло. Пусть простит. Ведь дома — мать. И бабушка. Прогонят из дома, или отдадут в интернат, и я всю жизнь буду побираться или работать за копейки без всякого будущего. А так.. так скоро я поступлю в институт, и возможно буду «что то из себя представлять», стану успешной. Слишком много было на этом кону. Но важность одного мне вбивалась в голову с пеленок, а другого — нивелировалась каждый раз, когда мать в сердцах кричала что если бы не родила меня, сейчас была известной на всю Европу пианисткой, горькие слезы катились по ее щекам, падали на белоснежную блузу, а тонкие , музыкальные, пальцы рвали в отчаянии длинные волосы. Тогда бабушка бежала к ней с рюмочкой капель валерианы, и махала, что бы я шла к себе в комнату, с глаз долой. Иного решения я просто не могла принять. Все случилось быстро. Проснулась я в палате когда никого уже не было. Собралась, оделась и пошла домой. В голове немного кружилось. Но все, что было для меня на тот момент важно — мама ничего не узнает. И даже если узнает — все равно. Ребенка больше нет. Ничто не мешает моему светлому будущему. Я поступлю в институт, и буду «что то из себя представлять», стану уважаемым человеком. И еще — я больше ни за что, никогда, никого не полюблю. Так в общем то и получилось. Никто ничего не узнал о том дне. Я поступила в институт, окончила с отличием, проработала много лет, стала директором, уважаемым, успешным человеком. Успешным... и очень одиноким. Мама мне все твердит — когда же я выйду замуж, внуков ей рожу. Так хочется в сердцах рассказать ей эту историю. Сказать что если бы я тогда не побоялась ее, если бы она была нормальной… а впрочем, зачем старухе это знать? Я не уверенна, что она поймет меня. Как всегда скажет, что просто все надо делать по уму, а не как я обычно. У нее на все есть личное , очень авторитетное мнение. Ненавидеть бы ее, да я уж простила. Не виновата она. Только видеться с ней тошно. С того самого дня. Я даже поступать уехала в другой город, что бы в общежитии жить. Стараюсь подольше побыть на работе –впрочем, у меня кроме нее и нет то в жизни больше ничего. Квартиру вот, купила на окраине, подальше. Я, бывает, задумаюсь — а что если б я передумала тогда, под дверью абортария? Родила бы ребенка, представляла бы я сейчас «хоть что то», или нет? Добилась бы всего этого? Не знаю. А может, вру себе, и просто боюсь ответа на этот вопрос. Ведь тогда получится что он умер зря, а не «во имя», как я всегда себя утешала. Если бы все вернуть, я бы выбрала его. Что толку с этих всех моих регалий? Ну зарабатываю я деньги, пускай, уважают меня – на здоровье. Я все это отдала бы сейчас за то что бы тогда, двадцать лет назад уйти, убежать, куда угодно, только с ним, вдвоем. И мы бы выжили, и я бы кем то стала, мне, почему то, кажется, что я бы все смогла. Не знаю, что помешало матери стать пианисткой. Боюсь, это совсем не я.

[Сентябринка]

Мария Н,
Рождественская история, просто Нет слов.
Пишите. Делитесь с нами.
И помня ваш пост в теме про тайм-менеджмент, что нет совсем времени и такие труды... просто... Я просто в восторге

[Гаечка]

Я просто в восторге

Оленька, не могу не подсказать Марии, что хвалит ее творения не простой читатель, а профессионал.
Мне тоже нравятся Машины (ничего что я так? ) эссе, очень проникновенно, жизненно и со смыслом! Спасибо!

[Сентябринка]

Гаечка, Ты меня прям засмущала.
Я ж не писатель... Да и литературовед слабоватый...
Маша, а если серьезно, могу сказать, что в свое время перечитывала много произведений начинающих авторов. И некоторые из них, гораздо слабее твоих, сейчас активно печатаются.
Так что, Помоги Господи. Может, когда-то, будем вспоминать "А вот этого известного автора, мы читали первые произведения, еще не изданные".

[Мария Н]

ой, спасибо вам всем огромное. вы меня очень сильно обрадовали. я так хочу писать, но мне все время страшно что может это все посредственно и я никакой не талант... просто родители мои были против такого рода занятий, считали что это все глупости, вот я и стесняюсь. а можно я еще повыкладываю - а вы мне пишите по-честному только, что думаете , мне очень важно видеть и ошибки и слабые места что бы знать где подтягиваться

Отправлено спустя 1 минуту 54 секунды:
вот еще коротенький. а пишу я кстати все эти тексты или когда дети спать ложатся или на работе филоню - просто не могу - если уж родилась идея в голове - все - не смогу ничего пока не запишу ))

поле брани любовь
у многих пар наступает в жизни такой момент, когда шампанское выпито, все слова сказаны, чувства прожиты, тарелки разбиты и душевные раны , нанесенные друг другу в ходе холодной воны , зализаны. больше их ничего не связывает - ни любовь, ни ненависть, ни обязательства. их маленький райский уголок - хрупкий мирок из стекла и света, в котором жила любовь разбит и выжжен. ничего не осталось. они растерянно смотрят друг на друга- бывшие родные люди, чужие и далекие, совсем незнакомые. у них часто есть дети. растущие посреди мертвой любви, будущие победители и побежденные в своей, такой же, битве. они растут и не знают что можно иначе. они видят как шатается и трещит по швам изнутри то, что снаружи подается на суд общества красивым и прочным. только эти дети знают что скрывают улыбки. они учатся не доверять. придет день и они тоже шагнут в свой маленький рай из стекла и света, с одной лишь целью - сжечь, разбить, уничтожить, что бы жить на осколках, подавая на суд общества красивым и светлым то что давно почернело и сгнило изнутри. они будут фальшиво улыбаться и растить детей, таких же, будущих победителей и побежденных на поле брани любви. мы сами их этому научили. что бы изменить мир нужно так мало и в тоже время слишком много - нужна любовь. та самая, которая давно умерла.

[Мария Н]

вот еще - это из будущей книги (если я таки допишу ее )
Лика вглядывалась в звездное небо. в городе оно не такое яркое , смог и свет мешают увидеть все великолепие, и тем не менее оно прекрасно, таинственно.. что там??...
-что там? - тихий голос из-за спины озвучил ее немой вопрос настолько неожиданно что Лика вздрогнула и отпрянула назад. - Кот, скотина! опять ты подкрадываешься!!! у меня чуть сердце не выскочило! Кот довольно ухмыльнулся в усы и подсел рядышком.
- так что там? инопланетяне?
-веришь в инопланетян?
-ага. каждую ночь на крышах их жду, жду , а они все не летят вот..
-глупый ты.. а если серьезно, ты задумывался над тем что там, высоко, за звездами?
- и что там?
- не знаю.. Бог..
Кот недоверчиво покосился на Лику. - ты веришь в Богов?
- да. я верю что там где то высоко за звездами есть Бог. а ты не веришь? Кот закатил глаза и улыбнулся краешком губы - Лика, я -кот.. сама то как думаешь??
-откуда я знаю во что коты верят!
-а ну да. конечно...ты вроде как со мной впервые говоришь .. А какой он. твой Бог?
- Бог.. ну он добрый очень. Большой и сильный. Он как отец, ведет нас по жизни, хранит от всего , помогает. и очень любит всех-всех на свете ...
-всех? даже меня?
-да Кот, представляешь, даже тебя.
-хороший у тебя Бог,- Кот посмотрел на небо в редких звездах.
-неплохо было бы...
-что, не веришь, рыжая морда? Кот покачал головой.
-ты уж прости, но звучит как человеческие сказки.
-ну и не верь! Лика отвернулась и снова задрала голову вверх. -А я верю. я знаю - Он там, видит нас, тебя, меня, всех. Он есть, поверь мне, иначе уже давно не было бы меня..
("Лика Зверь")

Отправлено спустя 2 минуты 38 секунд:
вот еще - это из будущей книги (если я таки допишу ее )
Лика вглядывалась в звездное небо. в городе оно не такое яркое , смог и свет мешают увидеть все великолепие, и тем не менее оно прекрасно, таинственно.. что там??...
-что там? - тихий голос из-за спины озвучил ее немой вопрос настолько неожиданно что Лика вздрогнула и отпрянула назад. - Кот, скотина! опять ты подкрадываешься!!! у меня чуть сердце не выскочило! Кот довольно ухмыльнулся в усы и подсел рядышком.
- так что там? инопланетяне?
-веришь в инопланетян?
-ага. каждую ночь на крышах их жду, жду , а они все не летят вот..
-глупый ты.. а если серьезно, ты задумывался над тем что там, высоко, за звездами?
- и что там?
- не знаю.. Бог..
Кот недоверчиво покосился на Лику. - ты веришь в Богов?
- да. я верю что там где то высоко за звездами есть Бог. а ты не веришь? Кот закатил глаза и улыбнулся краешком губы - Лика, я -кот.. сама то как думаешь??
-откуда я знаю во что коты верят!
-а ну да. конечно...ты вроде как со мной впервые говоришь .. А какой он. твой Бог?
- Бог.. ну он добрый очень. Большой и сильный. Он как отец, ведет нас по жизни, хранит от всего , помогает. и очень любит всех-всех на свете ...
-всех? даже меня?
-да Кот, представляешь, даже тебя.
-хороший у тебя Бог,- Кот посмотрел на небо в редких звездах.
-неплохо было бы...
-что, не веришь, рыжая морда? Кот покачал головой.
-ты уж прости, но звучит как человеческие сказки.
-ну и не верь! Лика отвернулась и снова задрала голову вверх. -А я верю. я знаю - Он там, видит нас, тебя, меня, всех. Он есть, поверь мне, иначе уже давно не было бы меня..
("Лика Зверь")

Отправлено спустя 23 секунды:
еще ))
Брошенные старики
Руки матери благословенны, седины отца -святы. это непреложные истины, незыблемые законы бытия. это - заповедь самого Господа. помните, за почитание родителей Бог обещает нам долгие дни на земле? во многих культурах, многих народов , которых мы, кстати, часто считаем не успевающими за прогрессивным Западом, старики особая каста, их уважают, почитают, независимо от того твой это отец или просто нищий старик. не важно твоя ли это мать или старуха по соседству. там старость святая. и это правильно. потому что надо отметая весь налет трудных характеров, не сложившихся отношений, не прощенных обид, надо уважать человека давшего жизнь, руки выкормившие, поднявшие на ноги. да, родители бывают разные, хорошие, очень хорошие, откровенно плохие, запредельно плохие. все разные. но их стоит уважать уже только за то что они подарили нам жизнь. это лучшее и большее что они смогли нам дать. они конечно, всего лишь люди. со своими недостатками, слабостями и проблемами. в одной больнице я видела старика которого нашли на улице. замерзший и истощенный он едва был жив. добрые люди выходили, приносили еду. позже старик сквозь слезы рассказывал что совсем не пьет, как тут подумали сперва, всю жизнь работал на заводе, жена его умерла, а дети уехали в Италию. квартиру у деда отняли за долги. пенсия мизерная, платить не смог, жена болела. а дети и не звонят, не знают. волонтеры их нашли, дозвонились. рассказали. детки на том конце провода обеспокоенно спросили - а можно деда нашего в дом престарелых пристроить? у вас там это возможно? это было настолько отвратительно , что упади мне на голову все дерьмо мира, мне было бы не так гадко. это же папа! тот самый, который учил в детстве кататься на велике, который брал с собой на рыбалку, который работал день и ночь что бы вы ели досыта и одевались тепло.да в конце концов это человек давший вам жизнь! до последнего не верила что бросят, но они больше так и не позвонили. ничего не знаю о судьбе того дедушки. хочу верить что он нашел приют. а дома престарелых? думаете там толь ко одинокие да те кто за собой ухаживать не могут? Нет! там полно престарелых родителей, приличных, не каких -нибудь там. они смирились, тихо доживают свой век в казенных стенах. на праздники к ним даже приезжают внуки, а дети исправно платят за содержание. знаете, на востоке старик сидит за столом на почетном месте. слово матери уважают все без исключения. а в Европе, образованной и цивилизованной по самые уши, ненужные родители сидят за забором , что б не мешали жить молодым. друзья, уважать традиции - не значит быть нецивилизованным. не принимать все, что диктует большинство не значит быть тупым. а не почитание родителей , пожалуй, самое гадкое и отвратительное явление, свидетельствующее о гнилостных процессах полным ходом идущих в обществе , где дома престарелых переполнены больше не нужными папами и мамами.

Отправлено спустя 2 минуты 7 секунд:
еще , если я еще не надоела )
письма на небо.
Дорогой Бог! пожалуйста , благослови моего братика, моего папу и маму и меня. и еще нашего щенка Блистера. Сара. 4 года.
дорогой Боженька! пожалуйста сделай так, что бы моя бабушка поправилась, ей сегодня снова стало хуже. ее увезли в реанимацию. мама написала мне точный адрес, что бы я передала Тебе : Мидл стрит, Хоспис бльницы Святой Моники, третий этаж, блок номер 4, бабушку зовут Маргарет. я положу записку здесь, возле твоей иконы. спасибо. Джинн. 7 лет.
Господи. в общем я снова прошу тебя - помоги мне найти работу. Извини что отвлекаю. Майкл 34 года.
Дорогой Бог! пошли мне пожалуйста много конфет. но это я прошу не для того что бы сьесть их самому, я раздам каждому ребенку по конфете в нашем детдоме. пастор отец Лука говорит что мы всегда должны делиться с ближними. Хуан. 4 года.
Боже, спаси моего ребенка. мне ничего не надо. слышишь! спаси его! пожалуйста! Анастасия. 28 лет
Дорогой Боженька! сделай пожалуйста так, что бы лапа у моего щенка поправилась. забери все мои игрушки, если хочешь. только бы он снова стал ходить. Эльвира 6 лет
Отец Небесный! благослови этих людей. священник Алексий 56 лет
Дорогой Господь! пожалуйста, сделай так, что бы мои папа и мама не разводились! Лилия. 10 лет
Господи! дай мне денег. Джинджер 22 года.
Господи! помоги мне выжить. мне очень страшно и мама все время плачет. ей тоже страшно. Лукьян 6 лет
Дорогой Бог! я хочу попросить тебя, пожалуйста, пусть скорее закончится война. я очень хочу что бы папа вернулся домой! Ника 8 лет
Господи! помоги мне выкупить машину. Аминь. Лика 45 лет
Милый Бог. это я. привет. пожалуйста забери к себе в рай мою мамочку Луизу. она умерла вчера. посели ее пожалуйста в красивом доме. ой, и еще, пожалуйста, помоги ей на небесах встретиться с нашим Рексом, который умер в прошлом году. такой рыжий спаниель с голубым ошейником.им вместе будет не так скучно ждать нас с папой. и еще , пожалуйста, помоги нам тоже скорее умереть и попасть на небо. я уже очень скучаю. аминь. Тереза 5 лет.
Боже, помоги мне сдать этот экзамен!. Максим 18 лет
Господи! благослови всех людей в мире. спасибо. ой. аминь. Аля. 10 лет
Боже! если ты есть, сделай так что бы эта грымза миссис Геймс попала под трамвай и зачет принимал кто -нибудь другой. Марк 23 года
Милый Бог! пожалуйста благослови мою маму и братика. и папу. и сделай так что бы он не пил. он хороший. честно. аминь. Лейла 9 лет
о, Боже! спасибо тебе! Марк 23 года.
Господи! помоги отстроить этот храм и благослови всех помогающих. пономарь Андрей. 26 лет.
Дорой Небесный Отец! помоги моей маме найти хорошую работу что бы ей больше не приходилось мыть посуду по ночам. аминь. Лиз 11 лет
Господи. это я. я хочу поблагодарить тебя за помощь. и за то что я хорошо учусь. и за то что у нас есть пища и дом. спасибо. аминь. Хелен 12 лет
Господи. пусть эти деньги достанутся мне! аминь. Джейк 42 года
Господи! благослови мою семью! и учительницу. и моих друзей. аминь. Ира 10 лет
Дорогой Бог, спасибо за все. пусть ангелы хранят меня и мою семью, хорошо? Амина 10 лет
Боженька! благослови моих детей. аминь. Алекс 24 года.
Господи, помоги! Михаэль. 36 лет
Господи, мне трудно. я больше не могу. ты же поможешь, правда? сделай что-нибудь если Ты есть. аминь. Феликс. 33 года.
Дорогой Боженька! я очень хочу что бы папа и мама повезли меня на море. пожалуйста , помоги нам. и благослови всех людей в мире. аминь. Дарина 7 лет.

[Polly]

Мария Н, я не специалист, но мне эссе тоже кажутся хорошими Очень интересно было окунуться в твой мир.

[Мария Н]

спасибо огромное

Отправлено спустя 26 минут 21 секунду:
еще сказка.
эта сказку я посвящаю своему папе. он очень болеет, и я хочу что бы он верил в лучшее.
Сережа.
Сережа жил в небольшом доме на окраине маленького уютного городка. Он был обыкновенным двенадцатилетним мальчишкой. У него была большая черная собака –лабрадор по кличке Рекс, были папа и мама, бабушка и дедушка, коллекция машинок, большой глобус, светящийся в темноте и еще здоровенная железная дорога – во всю комнату. А еще у него была инвалидная коляска, и совершенно не было друзей. Нет, конечно Рекс и дедушка были отличные друзья. Но дедушка приезжал редко, здоровье пошаливало, а Рекс..
, он хороший и веселый, но просто хотелось бы еще и человеческих друзей иметь. Но завести друзей ему было очень сложно – Сережа практически никуда не выезжал со своего двора, а когда и выезжал но другие дети не особо то и обращали на него внимание. Они бегали, играли, прыгали, гоняли мяч. А Сережа только смотрел на них издалека. Мама говорила что до «того страшного дня» он тоже ходил, как все. Но Сережа этого не помнил. Всю сознательную жизнь он провел на коляске. А еще Сережа очень любил читать. Стеллажи с книгами занимали половину его комнаты. Там были и толстые приключенческие романы, и тома древней истории, и веселые детские рассказы в пестрых обложках и сказки народов мира в витиеватых золотистых узорах вперемешку с учебниками, картами и атласами. В тот день Сережа сидел в саду и по своем у обыкновению читал, когда в нему через невысокий забор заглянула девочка, лет восьми. У нее были рыжие волосы и большие голубые глаза. Она внимательно разглядывала двор. –ой, привет ! Сережа оторвался от книги и заметил гостью .-А ты чего тут ищешь? Может потерялась? Ну чего молчишь? Девчушка стояла и растерянно улыбалась. Кажется она не ожидала что ее заметят. –Тебя как зовут? –Соня –пролепетала девочка и ее щечки покраснели. –А я Сережа. Ты тут чего одна делаешь? –Гуляю-ответила Соня и еще больше покраснела . –а ты? Читаешь? –ну да. Вот … это древняя история. Интересно. Очень. А я и сам выдумываю разные истории и даже сказки. –Правда? –глаза девочки тут же загорелись-я так люблю сказки! А ты мне расскажешь? -конечно! Заходи во двор, вон калитка. Не бойся. Это Рекс, он добрый, не укусит. Соня никогда раньше не видела инвалидных колясок поэтому увидев Сережу в ней очень удивилась –а что это у тебя за странный стул? Катаешься на нем чтоль? Сережа смутился. Это был самый настоящий крах!. А вдруг она не захочет теперь с ним дружить? Ведь дети любят бегать и играть а он.. –Я.., ну просто я не хожу. Понимаешь… -Понятно. –Соня улыбнулась и Сереже с облегчением показалось что она не придает этой его особенности никакого значения. –Так что там сказка? Видно было что ей не терпится. –хорошо. Вот, возьми стул, садись. Тебе про кого? Про хитрую лису или про волка и козлят? –нет, мне какую-нибудь интересную . про древний мир хочу!—Соня весело вздернула свой курносый носик, ты обещал! –про древний мир так про древний мир.. Значит так..
Давным давно, несколько тысяч лет назад был один большой город. Он был очень красивый. В нем были громадные как дворцы дома богатых людей. В несколько этажей, из белого мрамора, с невероятно красивой витиеватой лепкой, с золотыми статуями богинь и богов, они скрывали от дневного зноя своих избалованных жизнью владельцев. Прекрасные дамы в легких туниках и изысканных украшениях возлежали на дорогих коврах в прохладных комнатах , а прислужницы подавали им спелые фрукты и обмахивали веерами. Все там дышало роскошью и богатством. Были в том городе и другие дома – дома бедных людей. Покосившиеся, неприметные , с тяжелыми деревянными дверями на скрипучих петлях, с замазанными глиной дырами в стенах, с грязными дворами. Их владельцы носили латанные одежды из суровой ткани и тяжело работали добивая себе пропитание. Были в том городе и свои развлечения . Под палящим солнцем, под гомон толпы на арену выходили гладиаторы. Они сражались друг с другом, а иной раз и с дикими зверями- с тиграми, львами, пантерами. Хлеба и зрелищ !-кричал народ, и гладиаторы вновь и вновь входили на арены, пока богатая знать –патриции, не прекращали жестокий спектакль и не разгоняли нищую толпу. Так жили люди того времени. Однажды в тот город вошли двое – мужчина в длинных одеждах и женщина покрытая большим платком, сидящая верхом на ослике. Близился вечер и путники искали себе ночлег, но все гостиницы и постоялые дворы были переполнены, и сколько они не стучали никто из жителей так и не пустил их . мужчину того звали Иосиф , а его жену ехавшую верхом Мария, она была беременна, и не могла провести ночь на улице, поэтому Мария и Иосиф отправились в поле, и вскоре нашли укрытие в маленькой пещерке высеченной в скале, в которой пастухи прятали от непогоды маленьких ягнят. В этой пещере довелось Марии родить, и муж ее отправился к пастухам, спавшим неподалеку, что бы попросить углей для костра, что бы обогреть мать с ребенком. Пробираясь сквозь стадо овец, он заметил больших сторожевых псов, спящих на земле и испугался- если собаки проснуться, то разорвут его, но собаки спали и не слышали ничего. Тогда Иосиф подошел к спящему пастуху и разбудив его попросил углей, что бы развести костер и согреть его жену и новорожденного сына. Пастух был сердитый угрюмым человеком, он посмотрел на Иосифа и увидев что нет у него ни лопаты ни чего либо другого в чем можно было бы унести горящие угли рассмеялся и сказал - бери! Потешаясь в душе над тем что не унести ему углей. Но Иосиф поблагодарил пастуха, взял в руки по раскаленному до красна углю и отправился к пещере. Пастух был поражен. Что это за человек такой, что его не искусали сторожевые собаки, наученные набрасываться на незнакомцев, и который, не обжигаясь, может носить в руках горящие угли? И он решил проследить за Иосифом – куда он пойдет и что будет делать. Так пастух дошел до самой пещеры и когда Иосиф вошел туда , вошел за ним и увидел на соломе посреди маленьких ягнят сидящую молодую женщину на руках у которой был младенец ,завернутый в плат. Сердце сердитого пастуха дрогнуло, и он молча достал из своей сумки мягкую овечью шкурку и протянув женщине сказал –вот возьми, что бы согреть твоего малыша. Здесь очень холодно. Мария с большой благодарностью взяла шкурку. И в ту же минуту как бы открылись глаза пастуха и он с огромным удивлением увидел что вся пещера залита слепящим светом, и тысячи ангелов витают вокруг, поют великолепные хвалебные песни, сидят вокруг младенца, летают в небе над пещерой. И поняв кто перед ним он пал на колени и поклонился великому царю, пришедшему в мир. А Мария и Иосиф попросили его никому не рассказывать о том что он видел, и пастух мирно удалился домой, унося в сердце своем великую радость встречи с Господом…
Соня завороженно слушала рассказ . –какая удивительная история! А еще у тебя есть? –Есть, только уже поздно, давай знаешь как поступим? Ты приходи завтра, я тебе еще расскажу. –хорошо. Соня побежала к калитке обернулась и крикнула – я приду завтра, обязательно! В тот вечер Сережа был очень счастлив. Он рассказал маме о своей встрече, и очень надеялся что Соня и правда снова придет к нему. На следующий день Сережа ждал свою новую подругу все утро, но она никак не шла, и он даже было испугался, что она не придет. Но вдруг в калитке появилась Соня, и она была не одна. С ней пришли еще шестеро ребят, разных возрастов, мальчики и девочки. Они смотрели на Сережу и улыбались. –привет.. –растерянно поздоровался Сережа. –а это?..- а это мои друзья! –крикнула Соня, они тоже хотят послушать твои сказки. Расскажешь? –конечно! Конечно расскажу! –Сережа не помнил себя от радости. Столько гостей у него ни разу в жизни не было. Его мама вынесла всем стулья и принесла печенья, а ребята обсели Сережу вокруг и внимательно слушали его рассказ. Им так понравилось, что все теперь очень хотели дружить с Сережей, очень его полюбили и приходили каждый день, приносили с собой гостинцы, играли с ним в города, и шахматы, запускали поезда по железной дороге ну и конечно слушали его замечательные истории. Но однажды Соня придя утром к Серёжиному дому увидела машину скорой помощи. Она испугалась и не решилась войти , а только притаилась в кустах и наблюдала. У скорой стояла Сережина мама, она была заплаканная и взволнованная. Сережин папа наспех паковал в машину большие пакеты и сумки, самого же Сережи нигде не было видно. Тут мама поднесла к машине и Серёжино кресло, но доктор стоявший рядом отрицательно покачал головой и оно осталось сиротливо стоять у забора. Папа зашел в скорую, а мама сказав еще пару слов доктору ушла в дом. Мотор завелся и машина неспешно уехала, увозя, по всей видимости, Сережу с папой. Соне стало не по себе. Спросить что случилось было не у кого. Постучать в дверь Сережиного дома она так и не решилась. Может, он скоро вернется? Но он не вернулся ни на следующий день, ни всю следующую неделю. Иногда в магазине Соня видела Сережену маму, она была очень грустная, исхудавшая а глаза ее были опухшие и красные, и тогда в сердце девочки закрадывались самые страшные мысли от которых у нее самой катились слезы. Все ребята очень скучали. Им не хватало веселого друга, добрых и интересных сказок, веселых игр. Воцарилось какое то напряженное ожидание. Всем хотелось узнать, что же произошло, когда наконец вернется их друг но спрашивать было почему то страшно. А один раз ребята видели как к Сережиному дому подъехала машина, сначала они было обрадовались что это Сережа вернулся, но из машины вышла женщина, Серёжина мама вынесла ей инвалидную коляску. ту самую в которой ездил Сережа. Женщина сложила ее в багажник, вытащила из кошелька деньги и передала Серёжиной маме, та расплакалась, пожала незнакомой женщине руку и убежала в дом. Тогда у всех закралась страшная мысль, что Сережа больше не вернется. Вскоре к его дому снова подъехала машина и кто то видел как люди вышедшие из нее забрали Сережины костыли, с помощью которых он вставал с коляски что бы пересесть на стул или диван и снова отдали его маме деньги. И всем стало ясно – случилось что то ужасное. Соня заплакала, остальные ребята тоже погрустнели. Им было очень жаль такого хорошего друга. Но жизнь шла своим чередом, наступила дождливая осень. Ливни размыли дорогу. Прошло около полутора месяцев с того дня как Сережу увезла скорая, как вдруг его мама пришла в школу, она подошла к учительнице и что то сказала. Ее глаза все так же были красные и опухшие. После уроков учительница собрала ребят друживших с Сережей и сказала что его мама приходила пригласить на один особенный обед друзей ее сына. И очень просила что бы все были. для нее это очень важно. такая новость легла на сердца детей каким то особо тяжелым грузом. Как будто предчувствие чего то… между тем настал день обеда. Все пришли к назначенному времени к Серёжиному двору. Посреди сада был накрыт стол, на столе было много тарелок с пирогами, какие то еще блюда, кувшины с соком и большой торт. Поодаль во дворе стояла его мама и снова плакала, ее утешала Серёжина бабушка, а Серёжин дедушка тоже стоял неподалеку и вытирал платком глаза. Ребята замерли не смея войти. Тяжело предчувствие снова навалилось на всех, девочки стали тихонько плакать, а Соня даже и вовсе закрыла лицо ладошками. Дедушка заметив друзей внука поспешил к калитке что бы впустить их. Они неохотно вошли , бабушка усадила их за стол –Ах милые, подождите еще немного. –она утерла глаза и поспешила в дом. Минуты казались бесконечными и даже воздух был каким то душным и тягучим. Вдруг к открытой калитке подъехала машина. Из нее вышел Сережин папа, расплатился с водителем. Казалось что ничего хорошего сейчас уже не произойдет. Вот -вот им скажут какую то страшную правду, которую вовсе не хочется знать. Но.. кто это? Из машины вышел мальчик, высокого роста, в очках.. это же.. Сережа. Сережа. Но что то такое непривычное не позволило узнать его сразу… Он стоял!!!! Стоял, на своих собственных ногах, слегка опираясь на тросточку. Никто не поверил своим глазам. Первой к нему бросилась мама, а затем уже и ребята радостно побежали навстречу другу. , наперебой что то рассказывали, а Сережа весело улыбался , только не понимал из этого радостного шума ни слова. Оказалось что его увезли делать сложную операцию в другую страну. Ему было трудно но он боролся и вот, теперь может ходить, а доктор обещал что через пол года реабилитации сможет и бегать и даже прыгать. После долгих недель томительного неведения всем стало легко и радостно что Сережа вернулся. И его друзья как и раньше обсели его вокруг и стали спрашивать не придумал ли он каких либо новых сказок. О, конечно он придумал. Очень много придумал. И даже записывал что бы не забыть. И еще он придумал одну особенную историю. Хорошую. О добром сказочнике, который всем сердцем верил в чудеса, и они сбывались.

[NataliyaAlekseevna]

Мария Н,

Уютно и спокойно мне от этого дрожащего света. Я не одна. Я нашлась. Я с Отцом.

Очень понравилось.Спасибо)

[Мария Н]

Услышать тишину.
Я родилась и выросла в большом городе, поэтому с уверенностью могу сказать , что мало знаю о тишине. Я никогда не была вне этого шума и круговерти. Если выезжала на отдых, то это снова были крупные курортные города, с их полными загорающих тел пляжами, аттракционами, без устали зазывающими кафешками, круглосуточными дискотеками изрыгающими киловатты популярной музыки, уличными торговцами , экскурсиями, музеями и морскими прогулками. Кроме курортов я ездила к бабушке, в большой красивый город Санкт-Петербург. Конечно, и там речи о тишине не было. Непрекращающиеся посиделки- гости, родственники, знакомые, а в перерывах бесконечные поездки по дворцам, скверам, площадям, мостам, и конечно, храмам. А главное, меня опять окружал большой шумный город. Думаю, не сложно догадаться, что после летних поездок, которые обычно совмещали в себе и курорт и Питер, мне, как правило, приходилось отдыхать еще и от отпуска. Загородного дома у нас не было, а редкие поездки на дачи друзей и знакомых больше выматывали чем давали возможность отдохнуть, потому что это всегда были красивые дачные поселки, в непосредственной близости города, с асфальтными дорогами, красивыми, вряд, двухэтажными домиками , во дворе таких дач обычно была клумба с розами или тюльпанами, дом обрамляли мощеные красивой тротуарной плиткой дорожки, вокруг дорожек росла мягкая газонная трава по которой ходить категорически воспрещалось, не говоря уже о питомцах, выпускать их из машин считалось вообще дурным тоном, как и в принципе привозить с собой. У некоторых посреди газона стол мангал , только подходить к нему можно было не иначе как по все той же плиточной дорожке, а желательно вообще сидеть на террасе в кресле и наслаждаться. Чем? Ну чем приехал наслаждаться тем и наслаждайся. Как правило отдых заключался в том, что пять – семь незнакомых друг другу человек сидели кружком в парусиновых креслах , неловко молчали , курили одну за одной сигареты и смотрели как хозяин дачи жарит шашлык. Иногда гости по очереди предлагали хозяину свою помощь, в надежде немного развеять тоску или по крайней мере получить право встать с ненавистного кресла и размяться, но обычно это не прокатывало, тот добродушно улыбаясь отправлял несчастных отдыхать, ведь они же за этим сюда приехали. И снова неловкое молчание, сигареты, пара слов невпопад. Гостям , которые начинали открывать алкоголь было веселее, уже через час-два они группировались в кучки. Языки развязывались и тоска улетучивалась . Непьющим, к коим относилась и я, было куда труднее, и если общих тем не находилось, то можно было так и просидеть до конца вечера разглядывая узоры на плиточной дорожке.
В деревню впервые я попала в двадцать один год. Это было совершенно случайное путешествие. Просто друг пригласил к себе на дачу и я согласилась, хотя по привычке предвкушала скучное сидение в мягком кресле и рассматривание мощеных дорожек. Но неожиданно все оказалось иначе. Поездка была по-настоящему захватывающей и… удивительной. Дача оказалась самым настоящим деревенским домом, с печью и без всяких там вторых этажей, телевизора и спутниковой антенны, без воды и туалета, хотя последнее меня категорически обескуражило. Но это было так невероятно. Настоящий экстрим! До селе, кстати, мною не виданный! Дом находился на заброшенной части села, ближайшие живые люди за два километра, вокруг пустые полуразрушенные дома, только еще несколько таких же дачников неподалеку, и природа, дикая, буйная, и главное по траве ходи сколько хочешь. Вода из колодца, ледяная, но чистая и не пахнет хлоркой, как в квартире. В доме даже в жару прохладно, а печка вообще стоит отдельного разговора – ведь это же настоящее таинство – растопить, распределить правильно жар. Пахнет от нее дровами, углем, нагретым кирпичом – аж дух захватывает! можно даже приготовить еду, говорят это очень вкусно, к сожалению, мне не доводилось попробовать еду приготовленную в печи. Но самое главное - что там как будто останавливается время. Такая тишина что сперва теряешься. Не слышно привычного рыка моторов, завывания сирен, клаксонов, неумолкающих людей, шуршащих по асфальту шин. Только легкий едва уловимый шелест листвы, треск кузнечиков, грузный гул шмеля, откуда то доносящийся звонкий петушиный крик… и все. Ничего больше. Ничего лишнего. Над головой синее небо в белых рваных облаках, солнце, под ногами нагретый луг пахнет сладковато примятой травой и цветами, горячей землей. Простор, необъятный, до самого горизонта и вожделенная тишина. Наконец то. Не надо никуда бежать, не надо спешить, опаздывать, ехать и суетиться. В этой тишине слышно свое сердце. И слышно как в его дверь стучит Господь. Он стучит так тихонько, что среди шумных улиц больших городов, среди потока информации, среди бегущих людей, на лету, завертевшись среди общей суеты, услышать Его стук практически невозможно. Можно лишь интуитивно ощутить, но в полной мере погрузиться в себя, создать тишину , необходимую для того что бы услышать голос Творца не получиться. Если бы мне хватило искусства передать вам, как прекрасны рассветы в деревне! Когда заря только касается небосклона, и первые солнечные лучи поднимаются над горизонтом, в воздухе царит прохлада и свежесть, тонкие пряные запахи цветов, и среди всеобщей тишины и покоя невероятно красиво поют птицы. В этом грандиозном величестве природы – в лучах встающего солнца, в бескрайнем просторе соснового бора обрамляющего поля, в предрассветном пении птиц – ощущаешь себя песчинкой пред лицом Создателя, и радость бьется в груди, и хочется пить этот свежий, ароматный воздух, вобрать в себя, оставить на память хоть немного щемящей близости к Небу. Скоро я вернусь в свой пыльный, шумный город, его клокочущее чрево пожрет меня и завертит в гремящей круговерти событий и дел, и я снова оглохну и ослепну, лишь интуитивно ощущая осторожный стук в мою дверь, и снова почувствую , что нужно сбежать, туда, где останавливается время, что бы в тишине, подальше от грохота цивилизации, услышать Истину и насытить ею иссохшую душу.
С наступлением великого поста тишина стала особенно актуальна. Бешенный ритм столицы просто не дает возможности остановиться что бы подумать, прислушаться, осознать. И если раньше я бежала от тишины, видя в ней лишь скуку и пустоту, то сейчас моя душа, измотавшись , устав, жаждет тишины, потому что в ней оживают Евангельские образы, в ней Господь щедро изливает источник благодати, питающий алчущие души. Хочется тишины, в которой слышен голос Отца зовущего своих разбредшихся по миру детей, испуганных, отчаявшихся, ищущих, больше всего на свете желающих услышать Его голос, и не слышащих, оглушенных грохотом мирской суеты.

*****************************
Вот и середина последней седмицы великого поста. Осталось совсем не много – три праздника Благовещенье, Лазарева суббота и неделя Ваий – Вербное воскресенье, немного радости в конце трудного пути, немного отдыха и укрепления – рыба на трапезе. И снова в бой, последний рывок - страстная неделя. О ней думается с особым трепетом и чувствуется в конце ее затаенная радость – сколько всего впереди! И все смешивается во едино – и грандиозная уборка в доме в страстной понедельник, так уж завелось у нас, и чистый четверг, поутру которого пекут у нас куличи, и это особое мероприятие – старинный, еще прабабушкин рецепт, кисловатый сдобный запах опары, разогретая горячей духовкой кухня, разного размера пасхальные формочки, тяжелый сладкий дух горячих куличей, отдыхающих под белым вафельным полотенцем. А потом и пятница – скорбный, даже страшный день, умер Христос, и хочется попасть на вечернюю… эх если бы не работа. И почему в православной стране страстную не делают выходной неделей вообще? Ну или хотя бы пятницу. И еще четверг. Ради пасок. Суббота уже день радостный – с нетерпением бегаешь по квартире, нарезаешь салаты, печешь буженину – надо и гостей бы порадовать, яйца красишь, корзинку устилаешь бережно новой кружевной салфеткой и поглядываешь на экран телевизора. Так, скоро… и вот она, долгожданная – трансляция схождения благодатного огня. Люблю я эти трансляции еще с детства, сидишь замерев в ожидании и радостно и страшно – сойдет ли? Торжественный, величественный храм. Ах, побывать бы. Хоть на секунду. Но даже и с экрана, через тысячи километров просачивается радость пребывающих там христиан. И вот , вот наконец то ! сердце так и воспаряет и разливается в душе горячим порывом – сошел огонь! Как река течет он по храму Гроба Господня, радостные выкрики , лица, улыбки и все в огне, весь храм в огне. И слезы текут, сидишь и плачешь тихонько, от переполняющих чувств – вот и дождались! И будем жить. Сошел Огонь. Благословил Бог людей своих. А уже совсем скоро всенощная. Тихая, теплая весенняя ночь наполненная сладкими запахами цветущих деревьев. Небо в звездах , вокруг храма люди, и в храме люди. Все со свечами и корзинками. Пахнет горячим воском и куличами и колбасой наверное, но не до колбасы. Сейчас.. . скоро крестный ход. Зажигаем свечи и торжественно выходим за священством , идем вокруг храма, поем молитвы, трижды обходим , останавливаемся и наконец то настоятель гремит откуда то сверху – Христос Воскресе! Теряясь в гуле голосов кричишь – Воистину Воскресе! И сердце наполняется радостью, слезы текут и текут по щекам, и хочется кричать и плакать и обнимать всех вокруг, ведь мы дожили. Мы снова услышали победное – Христос Воскресе! И победили. Мы все победили. Мы долго боролись – постились, молились, старались, падали и поднимались, шли по шажочку, сворачивали не туда, терялись и находились, снова шли, опять падали. Кто то меньше, кто то больше. Но мы все, стоящие здесь, дошли. И эта победа – она тоже наша. Это за нас умер Спаситель. Это для нас Он воскрес. Это для нас – для тебя и для меня сегодня открыты двери Рая! Ты слышишь, сестра, брат?!! Слышите, люди??! Это все для нас!!! И пасхальная радость гремит и будет греметь колокольным трезвоном по всем православным уголкам планеты оповещая народ – Христос Воскрес! Еще только среда… Достоять бы, дожить бы и встретить достойно Пасху Христову. столько впереди, и много и мало – полторы недели. И трудные и радостные будут эти дни. Но неизменно греет душу Пасхальный свет в конце пути.
************************************
Последние дни великого поста. Середина шестой недели. Пора подвести черту и подумать – так ли как хотелось прошел пост. Что еще успею изменить за оставшееся время. Оборачиваясь на все пять с половиной недель с грустью обнаруживаю – снова не получилось. Снова не получилось бывать на каноне Андрея Критского, и не важно из-за чего, главное факт – не получилось быть в храме, почему не прочитать дома? Но дома читать тоже не вышло. Что дальше? Ага, так.. изменить себя до неузнаваемости и достичь святости. Ну с этим куда ни глянь - одна беда. Честно сказать даже начать не получилось, не то что двинуться в заданном направлении. Не получилось избавиться даже от самого маленького греха, не получилось по-настоящему провести пост в молитве и исправлении себя. Все кутерьма житейская кружила и вертела, то дела, то работа, то быт, а вот ты и устал уже и отдохнуть бы, дать поблажку, а эта поблажка возьми да и затянись на всю неделю, вот уже и минус неделя поста, но потом вроде взял же себя в руки и снова в бой. Но все не то. И как то в конце пути осознаешь, что так и не начинал запланированного исправления. А пост уж на исходе. И даже грустно как то. Но все –равно и радость ожидания Пасхи веселит, и греет душу что еще полторы недели. Можно еще поднатужиться ,постараться и успеть хоть что то за это время, что бы встретить праздник достойно, и одержать свою пусть маленькую, но тоже победу над грехами.

[Наталька]

Мария Н,

[Неуклюжка]

Сказка

Куда идут часы

Часть первая

Что видело солнце

Градоначальник был человек с чудинкой, Впрочем, чудинки есть у каждого свои. Чудинки градоначальника отражались на облике строящегося города и о них горожане говорили чаще, чем о своих. Когда король издавал указ о постройке города, там стояло требование «образцовый во всех отношениях». Позвольте, в образцовом городе должна быть тюрьма? Да. А как она должна выглядеть? Если горожане тоже образцовые и совершают лишь образцовые преступления... или не совершают никаких? Попробуйте сами писать законы и вы поймёте, почему градоначальник почти ничего не ел и спал урывками. Уже строилась ратуша, а сам будущий город наполнялся людьми разных профессий, съезжавшимися с окрестных селений. Требования градоначальника были чёткими: городу нужен один кузнец, один портной, один пекарь... ну, пусть с подмастерьями, но формально — по одному человеку.
А вот гробовщик Иероним с женой. «Эй, нужен ли нам гробовщик? - спросил младший писарь старшего — Пока нет ни одного столяра, может, его столяром запишем?»
- А ты можешь сделать шкаф?
- Да, но...
- Если за три дня сделаешь шкаф, будешь городским столяром. Ведь у нас за это время никто не успеет умереть. Ха-ха-ха-ха! Жить пока будете вот тут, возле ратуши. Три дня работы - и этот дом ваш собственный!
Ратуша тоже строилась образцовая, на 4 стороны света смотрели 4 часовых циферблата. Часами занимались два часовщика. Валентин и Антоний. Сыну Антония Марку только исполнилось 6 лет, но он уже помогал отцу и сам собирал несложные механизмы.

- Папа, куда идут часы?
- Туда же, куда и солнце. Часы — его детки.

Стрелки идут за солнцем вслед.
После заката - всегда рассвет.

Валентин, слыша эту присказку, каждый раз недовольно ворчал.
- Зачем морочишь голову ребёнку? Часы заменяют солнце, скоро никто не будет смотреть на небо, у каждого будет по карманному хронометру.
- Солнце заменить нельзя, оно светит и греет.
- Многое на свете и без него светит и греет.
Антоний и Валентин, несмотря на несхожесть характеров, дружили всю жизнь. Но, похоже, дружбе их должен был скоро наступить конец. Один из них останется жить в городе после постройки ратуши, конечно, лучший, кто именно - решит градоначальник. Осталось 3 дня.
*
Когда Валентин зашёл к градоначальнику, тот сидел над проектом городской тюрьмы, обхватив голову обеими руками.
- У меня тут есть одна мысль, как обойтись вовсе без тюрьмы...
- Смертная казнь за любую провинность? Не пойдёт.
- Нет. Вот, смотрите.
Валентин предложил опустить весь часовой механизм в башне ратуши ниже уровня циферблатов, а внутри устроить камеру для преступников, в которой стенами служили бы такие же четыре циферблата, как и снаружи.
- Их, разумеется, надо покрыть очень толстыми стеклами. Вход через люк в полу. Преступники будут исправляться очень быстро, поверьте.
- Верю. Огромные часы со всех сторон! Ужас! За три дня успеете?
- Если дадите ещё десяток работников, чтобы ставили и потом снимали леса, то да.
*
Три дня пролетели быстро. Гробовщик выставил готовый шкаф на осмотр.
- Да он на гроб похож! Не подойдёт. Если хочешь, себе оставь. Собирайтесь и уезжайте.
- Но если кому-то понадобится гроб...
- Да кому же? Здесь народ здоровый, рабочий. Давай, давай, вчера уже пришёл столяр.

Гробовщик пошёл было собирать пожитки, но случайно бросив взгляд на часы, уже установленные на ратуше, понял — надо оставаться.
*
Валентин и Антоний с сыном стояли на лесах на самой верхушке и спорили, каким должен быть шпиль.
- Пустая труба тут есть, не надо закрывать, флюгер сбоку припаять
- Да зачем же не закрывать?
- Заключённый в камере должен видеть кусочек неба и солнце!
- Зачем? Он же наказан! Пусть смотрит на бег стрелок и думает о своём проступке. А солнце у нас и в зените низко стоит, так что он его не увидит даже летом.
- Значит, надо флюгер с зеркалами делать, чтобы ловил лучи и направлял вниз.
- Тьфу!
- И в камере не нужно будет другого освещения. Тогда у нас в городе будет самый лучший флюгер.
Последний аргумент, видимо, подействовал. Они уже собирались спускаться вниз. Антоний повернулся к лестнице и ...почувствовал толчок в спину.
*
- Ты убил папу! Ты убийца!
- Он сам упал.
- Нет, я видел, ты его толкнул!
- И кто тебе поверит? Ты ещё малыш, тебе просто показалось.
- Мне поверят! Я видел!
- Не говори чепуху. Свидетелем может быть только взрослый человек.
- Солнце видело, как ты его толкнул.
Валентин попытался схватить Марка, но тот быстро сбежал по лестницам вниз и вскоре скрылся с виду. А под лесами уже собрались люди. «Человек погиб... упал!» — гудел народ.
Иероним подошёл к толпе.
- Гроб нужен?
- Да! Я друг погибшего, я заплачу.
Валентин полез в сумку за деньгами. Гробовщик остался в городе.
*

Часть вторая

Куда идут часы

12 лет пролетает чуть быстрей, чем 12 часов. И вот мы опять на том же месте.
Тихий зелёный город. Ратуша. С одной стороны вплотную к ней стоит дом часовщика. С другой — дом гробовщика. Надо сказать, хозяева этих домов тоже оба с немалыми чудинками. Гробовщик никого не пускает внутрь своего дома, даже заказчики топчутся у него на пороге. Часовщика, напротив, никто днём не видит на улице, и только после захода солнца он выходит погулять и купить что-то нужное. Оба — люди, уважаемые тут.
По вечерам часовщик и гробовщик встречаются на скамейке у ратуши и долго сидят, глядя на звёзды и обсуждая разные вещи. Впрочем, больше говорит часовщик, а его товарищ слушает, изредка вставляя пару слов.
В тот вечер разговор неожиданно зашёл о скоротечности жизни.
«Вот ты, Иероним, видишь смерть всякий раз, когда она заходит в город. И продолжаешь жить как ни в чём ни бывало, гуляешь по базару, за временем следишь побольше иных, - Гробовщик и правда регулярно покупал у Валентина разные часы, и носил их по очереди, - Неужели не задумываешься о том, что однажды наступит твой черёд умирать?»
«Мне смерть не кажется страшным событием, и когда смотрю на часы, вижу круг, у которого нет конца. Кто-то умирает, кто-то рождается. Это нормальное течение жизни. После заката - всегда рассвет».
Валентин вздрогнул. «Где я слышал эти слова? Давным-давно это было». Но вспомнить он ничего не успел. К ним подошёл карабинер и сказал, что по обвинению в тяжком преступлении вынужден взять часовщика под стражу до утра.
*
- Я, Марк, сын Антония из Палермо, обвиняю Валентина из Карини в убийстве моего отца.
- Где, когда и каким способом убит Ваш отец, юноша?
- 12 лет назад, при постройке этой самой ратуши, Валентин столкнул его с лесов.
- Гм, и у Вас есть свидетели?
- "Есть, - Марк собрался с духом, - солнце видело это преступление".
- Но позвольте, солнце есть светило и не может быть свидетелем в суде!
Как бы в опровержение слов судьи, в окно заглянул луч солнца, и Валентин со стоном закрылся от этого света обеими руками.
«Нет, есть ещё один свидетель» - раздался голос в зале. Все посмотрели с недоумением.
- Я тоже видел, как этот человек столкнул своего товарища с высоты, а потом погнался за мальчиком.
- Кто Вы?
- Иероним, гробовщик, родом из Алькамо. Мальчик спрятался у меня и все эти годы был мне вместо сына.
«Проклятье!» - воскликнул Валентин.
«Ясно». - сказал судья голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
- Но почему же ты молчал раньше, дядя Иероним? - Юноша был потрясён.
- Прости, Марк, я виноват, но это был мой единственный шанс тут остаться, да и чем я мог помочь? Я тогда, как ты сам знаешь был беден и едва ли смог бы вернуться домой, оставшись без единого гроша. И где бы ты тогда спрятался, если бы не тот шкаф... первый и последний в моей жизни. Ох, вот что бы я ни сделал, выходит гроб или что-то подобное!
*
Валентина нашли мёртвым в камере, когда-то придуманной им самим. Он умер в полдень от разрыва сердца. Зеркала на флюгере и правда были лучшие в мире. Солнце беспрепятственно заглядывало внутрь башни.


Когда судья рассказал градоначальнику о происшедшем, тот был в ужасе. «Это я один во всём виноват, ну почему надо было быть в городе одному часовщику и одному гробовщику? Пусть бы их было по двое! Пусть всех будет по двое! Или по трое! Сейчас же издать новый закон!» Закон вышел на следующий день, а градоначальник в порыве раскаяния велел запереть себя в башне с часами на неделю, и за эту неделю придумал столько новых законов, что... Но это уже другая история.

(С)Неуклюжка

[ujanka1]

Неуклюжка, молодец! Какой необычный сюжет, что лежит в основе рассказа? Быль? Или это Ваша фантазия?

Отправлено спустя 4 минуты 37 секунд:
А вот моя сказка

Сказка про кактус

А все началось в июле, когда старуха жара расплела свои рыжие косы и отправилась по селам и городам, наводя свой порядок. Ее не интересовало то, что кому-то высокая температура и засуха не нравятся, может кто-то даже погибает от ее проделок.
Старуха жара была очень старой, и характер у нее был вредным, даже немного злым. Больше всего ей нравилось наблюдать за тем, как пересыхают ручьи и колодцы, мелеют реки, а листва на деревьях превращается из зеленой и богатой в жухлую, коричневую шелуху.
Старуха брела, и каждый взмах ее золотого плаща превращал свежие побеги в твердую, сухую, выжженную солому.
Добравшись до города, Жара заглянула в комнату мальчика Васи и приметила на подоконнике цветочные горшки. Растения в горшках стояли ухоженные и свежие. Старуха тряхнула своей головой и сквозь стекло, лучи поранили герань и фиалку. Их нежные листья стали покрываться коричневыми пятнами. Мама Васи, которая ухаживала за цветами, расстроилась и переставила фиалку и герань в тенек.
Посередине окна стоял толстый кактус, он выглядел очень важно, его острые колючки торчали в разные стороны, и, казалось, что кактус улыбался.
- Ничего, скоро и ты засохнешь, - пробормотала старуха. С этими словами Жара еще несколько раз тряхнула своей головой.
Но кактус стоял так, как будто ничего не произошло.
Каждое утро на протяжении всего лета старуха Жара возвращалась к Васиному окну и расчесывала свои солнечные, жгучие пряди, она размахивала волосами так, что стекло нагревалось до 50-ти градусов. Кроме кактуса на подоконнике не осталось цветов, мама Васи отнесла их в другую комнату. А Жара не унималась, она, во что бы то ни стало, хотела погубить кактус , и ей казалось, что у нее получается. Кактус же со стороны окна покрылся коричневой корочкой, а на месте колючек образовался белый пух.
- И ты засохнешь, - с улыбкой бормотала Жара, - Еще никто не устоял от моих лучей.
А кактус терпеливо, с улыбкой продолжал сносить неимоверную жару, белый пух, образовавшийся на месте колючек, постепенно превращался в бутоны. И через неделю кактус зацвел. Его потрясающие белые цветы смотрели на жару и говорили ей:
- Посмотри на нас, ведь мы прекрасны, это ты сделала так, что мы расцвели.
Сердце старухи дрогнуло, она взмахнула своим плащом и побрела в Африку, ей было немного не по себе, что она так долго злилась на кактус.
А Вася с мамой любовались на великолепные цветы кактуса, ведь он расцвел впервые за пять лет.

[ВераNika]

Неуклюжка, ujanka1, сестры, спасибо, с удовольствием прочитала.

[ujanka1]

Приятно прочесть такой отзыв

[Неуклюжка]

это Ваша фантазия?

Мне все мерещится, что это где-то и когда-то случилось...
(С) Достоевский
.
ВераNika, благодарю

[Aika]

Сестры, я пишу недавно и буду рада отзывам, в том числе и критическим.

Если завтра умирать… (рассказ)

Алевтина сидела на стуле и смотрела в окно. Было еще довольно рано, палата спала. За окошком кружились одинокие, уже весенние, снежинки. Они падали на подоконник и тут же таяли. Внизу, у ограды, слепленная кем-то снежная баба доживала последние дни: ведро, изображавшее шляпу, сползло на бок, а морковка-нос выпала и валялась чуть в стороне, уже поклеванная воронами. Ох, как же хочется домой. Аля вздохнула и вернулась под одеяло, в палате было прохладно.
Завтра на операцию. Вроде, ничего особенного, а, все равно, страшновато. Она достала четки и стала сосредоточенно молиться. Хорошо было в этой предрассветной тишине, пока еще все спят, всей душой обращаться ко Господу, предавая себя полностью в Его руки. После молитвы остатки страха ушли, на душе стало тихо-тихо, и Аля стала засыпать.
«Просыпаемся, просыпаемся. Температурку надо померить», - медсестра сунула Алевтине градусник.
Аля поставила его подмышку и снова прикрыла глаза. Как все пройдет? Сестра обещала приехать. Сказала, что всю операцию будет у палаты молиться. Если что, и священника приведет.

- Ну, и как у нас настроение? – анестезиолог мягко посмотрел на нее и ободряюще улыбнулся.
- Да, все хорошо.
- И что же, совсем не волнуетесь? Операция серьезная, полостная.
- В общем, нет. Не волнуюсь, - серьезно ответила Алевтина, прислушиваясь к себе. Она действительно чувствовала себя вполне спокойно.
- Вот тут уж позвольте вам не поверить. Так не бывает.
- Почему же, Марк Витальевич? Я – человек православный. Исповедалась, причастилась перед больницей, молебен заказала, благословилась, то есть предала себя в руки Божии. Поэтому и на душе тихо.
- Вот как. Вы, значит, верующая… Ну-ну, - протянул врач задумчиво. Однако, укольчик мы на ночь сделаем. Спать будете лучше.
- Доктор, прошу вас! Не надо никаких укольчиков. Я прекрасно сплю, зачем мне лишние препараты? – Аля откинулась на спинку стула. – Ну, посмотрите на меня. Вы же сами видите, я совершенно спокойна.
- Ладно. Давайте сделаем так, если вы не сможете сразу уснуть, вы не станете скрывать и попросите у медсестры снотворное.
- Хорошо, - Аля облегченно вздохнула. – У меня к вам одна просьба, - вовремя вспомнила она.
- Слушаю.
- Марк Витальевич, вы только не подумайте чего, но все люди смертны – это факт…
- Та-ак!
- И я хотела попросить, если я там вдруг, - Аля заговорила быстрее, чтобы врач ее не перебил, - на операции или после, начну умирать, вы ко мне священника допустите. Сестра позвонит, договорится, вы только позвольте. Хорошо?
- Ну, вы, милочка, даете! – анестезиолог был так возмущен, что даже сбился с приветливо-официального тона, - А еще говорит – не боюсь! Сама умирать собралась! Нет, с таким настроением категорически нельзя на операцию идти. Надо быть совершенно уверенной, что все будет хорошо.
- Доктор, простите, что перебиваю, но мне хочется, чтобы вы правильно поняли меня. Я действительно не боюсь, не боюсь именно потому, что для меня жизнь с последним земным вздохом не кончается. Напротив, она переходит в иную стадию. Это как рождение, только рождение из этой временной жизни в вечность. А судьба души в вечности зависит от того, как она готовилась к ней здесь, на земле. Я сделала все, что могла на данный момент, если Господу будет угодно забрать меня, поэтому собственно смерти я не боюсь. А ведь именно от этого подспудного, загнанного подальше в подсознание, страха и нервничают обычно больные перед операцией.
- Вот вы как рассуждаете, - протянул врач задумчиво. – Что же, пусть будет по-вашему, я обещаю, что не буду препятствовать посещению священника, если сложатся, так скажем, означенные обстоятельства.
- Благодарю вас! Мне просто кажется, лучше смотреть на вещи реально, и быть готовой к любому исходу. Поскольку оптимизм, часто ничем не оправданный, не поможет в момент кончины.
- Хорошо. Не будем больше об этом. Я понял вас. Можете идти, - доктор едва переносил разговор о смерти, он даже ежился невольно.

Алевтина вернулась в палату. День тянулся, как обычно – обед, чтение, мелкие разговоры, ужин. Вечером, после посещений, Аля ушла в коридор, чтобы помолиться в тишине. Как раз в это время шли сериалы, которые с удовольствием смотрели все больные, кроме Алевтины. Она пристроила маленький складенек на подоконник у дальнего окна, где почти никто не ходил в это время, и стала читать Псалтирь. «Услышит тя Господь в день печали, защитит тя Имя Бога Иаковля. Послет ти помощь от святаго и от Сиона заступит тя…» (Псалом 19). Привычные, родные слова псалма успокаивали, укрепляли. Потом она прочла на память вечерние молитвы и конечное: «В руце Твои, Господи Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой: Ты же мя благослови, Ты мя помилуй и живот вечный даруй ми. Аминь».
Перекрестившись последний раз, Аля забрала молитвослов, Псалтирь, складень и тихонько вернулась в палату. Свет уже погасили, некоторые женщины уже спали, другие ворочались, покашливали – все, как обычно. Алевтина скользнула к себе в кровать, пару раз повернулась с боку на бок и улетела в теплый, мягкий сон.
Проснулась она часа в три. Состояние изменилось кардинально. Алевтина чувствовала, что страх охватил ее, и заснуть больше не удастся. «Я умру. Сегодня я умру», - эта мысль будто впилась в сознание и не давала возможности рассуждать. Она давила ужасом безысходности, приводила девушку в паническое состояние. Аля металась по подушке, воздуха не хватало. Вдруг взгляд ее случайно упал на иконку, стоящую на прикроватной тумбочке. Лик Богородицы освещался лунным светом и нес такой мир, такую тишину.
Девушка, не отрывая взгляда от иконы, села на постели, ее трясло. Она накинула на плечи одеяло и, словно очнувшись от наваждения, тряхнула головой, тихонько шепча: «Да что ж это я?» Достав из ящика Псалтирь, Аля раскрыла ее наугад и, подсвечивая себе фонариком, стала читать про себя: «К Тебе, Господи, воздвигох душу мою, Боже мой, на Тя уповах, да не постыжуся во век, ниже да посмеютмися врази мои: Ибо вси терпящие Тя не постыдятся…» (Псалом 24). Как хорошо, как кстати. Аля радостно улыбнулась, она чувствовала, как успокаивается и согревается, как вражье наваждение отступает. Молитва словно окутывала ее мягким, но прочным покровом, через который не могло проникнуть ничто злое, чуждое. «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!» - слова шли из самой глубины сердца. Как хорошо под Божией защитой! Еще немного почитав, Алевтина почувствовала, что ее клонит в сон. Она откинулась на подушку, засыпая налету, последней мыслью было: «Какое счастье, что Бог даровал мне веру!»

Утром медсестра разбудила ее часов в восемь.
- Поднимаемся, пора к операции готовиться.
- Хорошо, я уже встаю, - Аля сбегала умыться, медсестра ждала у кровати.
- Так, раздеваемся и ложимся на каталку.
Алевтина быстро разделась и присел на край каталки.
- Это что у вас? – медсестра коснулась креста. – Снимайте, на операции не положено.
- Простите, но крест я не сниму, - Аля зябко поежилась. Раздетой ей было прохладно.
- Не поняла?! – медсестра возмущенно двинулась на нее, будто хотела раздавить своим мощным телом. – Это что за разговоры?! Есть правила! Будут тут всякие диктовать. Снимай немедленно!
- Позовите доктора. Я не буду с вами разговаривать в таком тоне. А не снимать крест – мое право, - у Алевтины уже дрожали губы, она не умела и не любила скандалить. Медсестра же, судя по всему, была в этом деле профессионалкой.
- Она еще права качать будет! Богомолка выискалась тут еще! Я за твоими тайными хождениями в коридор давно наблюдаю, все врачу сказать хотела, да забывала. Нашлась тут праведница!
«Господи, помилуй! Помоги!» - мысленно взывала Аля, стараясь не расплакаться. Дверь в палату отворилась.
- Что происходит? – Марк Витальевич стоял у входа и строго смотрел на них. – Почему больная до сих пор не в операционной? Ей уже пора наркоз давать! Ольга Вениаминовна? – глянул он на медсестру.
- Да вот – спорить изволят. Я ей – крест сними, а она тыщу слов в ответ.
- Хорошо. Я понял. Вы идите пока на пост. Я поговорю сам. Алевтина, наденьте халат, замерзните.
- Спасибо, - Аля оделась и присела на кровать, доктор опустился рядом.
- Ну, в чем дело?
- Марк Витальевич, простите, но я действительно не могу снять крест. Это невозможно. Православный человек не должен снимать крест ни при каких обстоятельствах. Это символ нашего исповедания, знамя нашего упования. А, уж, в такой ситуации, на операции…
- Но, на операции действительно не положено иметь лишние предметы.
- Тогда я не пойду на операцию, - Алевтина решительно выпрямилась.
- Понятно. Вы, надеюсь, понимаете, что отказ от операции может стоить вам жизни?
- Простите, но люди где-нибудь в Чечне, в плену, умирали, но крест не снимали. А тут, в мирной жизни, в больнице…
Наступила пауза. Палата замерла, прислушиваясь к разговору. Доктор молчал, Аля мысленно молилась: «Укрепи, Господи! Да будет на мне святая воля Твоя!»
- Ладно. Я понял, что для вас это чрезвычайно важно, - наконец начал врач, приняв решение. – Мы сделаем для вас исключение. Можете не снимать крест. Сейчас я позову медсестру. Другую. И она поможет вам подготовиться к операции, - он слегка улыбнулся. – Расслабьтесь. Не съем я вас. Все будет хорошо.

- Когда же она очнется? – Аля слышала, словно через вату, обеспокоенный голос сестры.
- Все прошло хорошо. Скоро она придет в себя. Не волнуйтесь, - это, кажется, Марк Витальевич.
Алевтине хотелось ответить, показать, что она все слышит, но сил не было. Она то и дело проваливалась в сон. Разговор тихо тек, почти не задевая сознание. Только отдельные слова пробивались сквозь мутную пелену. Голоса врача больше не было слышно. Сестра говорила кому-то:
- Вы простите, так получилось, она еще в себя не пришла.
- Ничего, ничего. Я подожду, - голос был тихий, ласковый. – Мне, знаете, ночью что-то плохо спалось, все Алевтина ваша из головы не шла, неспокойно как-то за нее было. Встал часа в три, помолился, вроде, успокоился и вот, решил заехать сам, узнать, как все прошло.
Але наконец удалось разлепить отяжелевшие веки.
- Батюшка, - прошептала она едва слышно, силясь улыбнуться.
- Алечка! Очнулась! – батюшка и сестра одновременно наклонились к ней.
- Как ты, сестренка?
- Хорошо, - прошептала Алевтина, - только спать очень хочется.
- Ты, прости, что разбудили.
- Нет. Все хорошо. Батюшка, я поблагодарить… за то, что ночью молились… Искушение у меня было.
- Во славу Божию! Ты спи-спи, родная! – батюшка перекрестил ее, ласково коснулся макушки теплой рукой, и Аля провалилась в сладкий сон, без сновидений.